Ашанин, стоявший штурманскую вахту и бывший тут же на мостике, у компаса, заметил, что Василий Федорович несколько взволнован и беспокойно посматривает на наказанных матросов. И Ашанин, сам встревоженный, полный горячего сочувствия к своему капитану, понял, что он должен был испытать в эти минуты: а что, если в самом деле матросы перепьются, и придуманное им наказание
окажется смешным?
Неточные совпадения
Может быть, ему слишком уж ярко, при болезненном настроении его, представилась в эту минуту вчерашняя
смешная и унизительная роль его перед этой девицей, в согласии которой, как
оказывалось теперь, он был все время так спокойно уверен.
Правда, месяца чрез полтора он опять было попался в одной шалости, и имя его сделалось даже известным нашему мировому судье, но шалость была уже совсем в другом роде, даже
смешная и глупенькая, да и не сам он, как
оказалось, совершил ее, а только очутился в нее замешанным.
У риккертианцев получается очень
смешной вывод: все мистики, те мистики, которых знает история, все эти Эккерты, Бемы, Сведенборги, Баадеры, Соловьевы, все они
оказываются рационалистами.
Но когда на дне шкатулки
оказались какие-то
смешные остатки, то генерал застонал.
Слава Благодетелю: еще двадцать минут! Но минуты — такие до
смешного коротенькие, куцые — бегут, а мне нужно столько рассказать ей — все, всего себя: о письме О, и об ужасном вечере, когда я дал ей ребенка; и почему-то о своих детских годах — о математике Пляпе, о и как я в первый раз был на празднике Единогласия и горько плакал, потому что у меня на юнифе — в такой день —
оказалось чернильное пятно.
А главное, недобровольная замена рублей полтинниками
оказалась далеко не столь
смешною, как это сгоряча представлялось.
Штучка в самом деле
оказалась забавною, под
смешным названием «Франко-прусская война».
А в Пензе служил я у судьи —
оказалось, он
смешные стихи сочиняет.
Говорила она много, охотно, и главное — что он понял и что сразу подняло его в своих глазах — было до
смешного просто:
оказалось, что всё, о чём она говорит, — написано в книгах, всё, что знает она, — прочитано ею.
Наконец она показалась, и не без эффекта, в сопровождении одной бойкой и вострой подружки, Марьи Никитишны, брюнетки с
смешным лицом и которой, как
оказалось сейчас же, чрезвычайно боялся Павел Павлович.
Оказывалось, на нас шли не
смешные толпы презренных «макаков», — на нас наступали стройные ряды грозных воинов, безумно храбрых, охваченных великим душевным подъемом. Их выдержка и организованность внушали изумление. В промежутках между извещениями о крупных успехах японцев телеграммы сообщали о лихих разведках сотника X. или поручика У., молодецки переколовших японскую заставу в десять человек. Но впечатление не уравновешивалось. Доверие падало.